Начало века — акт цареубийства: смерть Императора Павла I

XIX век Россия встречала со страхом и надеждой. В октябре 1800 года исполнилось четыре года со дня воцарения сына Екатерины II императора Павла Петровича. Никто не предполагал, что ему не суждено дожить до пятой годовщины. Немалое число людей надеялось на то, что этот «самодур», «тиран», «изверг» скоро покинет царские чертоги.

Такие настроения преобладали в высшем обществе России, среди аристократической части дворянства, представители которого были обласканы и осыпаны милостями «матушки Екатерины». С ее же смертью наступила совсем иная жизнь — сложная, непредсказуемая, опасная.

Царь Павел Петрович не жаловал именитых и родовитых; они были у него не в почете. Однажды во всеуслышание сказал, что в России лишь тот вельможа, с «кем я говорю, и только пока я с ним говорю». Аристократическая спесь была смертельно оскорблена. Как смеет такое говорить этот «выскочка», «самодур», да ведь он «просто сумасшедший»! Среди влиятельнейшей части дворянства началось глухое брожение, голоса возмущения зазвучали в богатых гостиных дворянских особняков.

Зимой 1800-1801 года в высшем свете Петербурга, среди офицеров гвардии почти открыто обсуждалась необходимость «удалить» с престола царя, который якобы «тронулся умом». Естественно, никто не говорил, что за этим желанием стояли личные страхи. Все рассуждали лишь о том, что Павел I и его политика опасны и вредны для России.

Постепенно образовывался заговор, во главе которого стояли: когда-то наставник цесаревича Павла граф Никита Петрович Панин и граф Петр Алексеевич Пален, с 1798 года военный генерал-губернатор Петербурга, в руках которого находились все рычаги управления столицей. В число заговорщиков входили: граф Алексей Орлов, любимец Екатерины II Платон Зубов, его брат Николай, генерал Л.Л.Беннигсен, граф Ф.П.Уваров и некоторые другие.

Прежде чем смещать императора Павла, сообщники должны были решить один важнейший вопрос: о престолопреемственности. Кто должен взойти на трон? Законным наследником являлся старший сын ненавистного императора цесаревич Александр, любимчик бабушки, Екатерины II. она в свое время собиралась даже его назначить на место царя. Но тогда дальше разговоров дело не пошло и после ее смерти Павел Петрович занял престол.

Теперь кучка аристократов и офицеров гвардии решила «исправить ошибку». Для этого требовалось согласие Александра Павловича. Деликатную миссию выполнил граф Никита Панин. Особо и уговаривать не пришлось: сын страшно боялся отца и этот страх сделал его соучастником. Правда, Александр очень просил, чтобы, когда «это произойдет», то отцу непременно бы сохранили жизнь. Такое обещание было дано, но никто не знал, как все обернется на самом деле.

Однако не только нежеланная внутренняя политика плодила врагов и недоброжелателей Павла I. Изменение внешнеполитического курса, наметившийся союз царя с Наполеоном вызывали сильное беспокойство в Лондоне и английский посол в Петербурге Ч.Виртворт оказался среди главных организаторов антипавловской коалиции.

Он особенно усердствовал в частях гвардии и командиры основных гвардейских полков (Преображенского — П.А.Талызин и Семеновского — Л.И.Депрерардович) получали щедрые денежные подношения от посла Британии. Деньги выдавались и другим офицерам. Посольство стало штабом заговора.

Как только Павел I вступил на престол, то в центре Петербурга, в пустынной части столицы к Востоку от Летнего сада, архитектор В.Бренна по высочайшей воле начал возводить новую царскую резиденцию. Она получила название Михайловского замка в честь Архангела Михаила, которого император считал своим покровителем.

В конце 1800 года постройку огромного монументального здания завершили. Его окружали каналы, рвы и туда можно было попасть лишь минуя подвесные мосты. Замок казался неприступным. В начале февраля 1801 года император туда переехал, но жить ему там долго не пришлось.

До него доходили слухи о готовящемся заговоре, но не придал им особого значения. Охрана в Михайловском замке казалась надежной, а вызванный 7 марта граф П.А.Пален уверил императора, что заговорщики у него выявлены и скоро он их арестует. Некоторые меры император предпринял сам: отдал распоряжение усилить караулы, а английского посла изгнал из России.

Павлу I рассказали, что и его дети, Александр и Константин, замешаны в противогосударевом деле. 11 марта 1801 года царь потребовал от них повторной присяги на верность ему (первый раз клялись сразу же после воцарения отца), которую те безропотно и принесли, хотя и знали о существовании тайного замысла.

Меры царя показали заговорщикам, что над их головами сгущаются тучи и они решили начать действовать. Прошло всего несколько часов после присяги цесаревича Александра и в Михайловском замке случилось страшное событие — цареубийство.

Вечером 11 марта состоялось последнее собрание руководителей заговора. Шампанское лилось рекой, все были возбуждены, воодушевлены и горели желанием «расправиться с тираном» и защитить царевича Александра, «которому грозит беда». Многие не понимали, что готовится именно убийство. Когда же среди общего шума и гама один из гвардейских офицеров, по простоте душевной, спросил: «А что делать, если тиран окажет сопротивление?», то все умолкли. По существу, никто не ответил, лишь граф Пален изрек французский афоризм: «Когда хочешь приготовить омлет, надо разбить яйца».

Сразу после полуночи два отряда приблизились к Михайловскому замку. Одним командовал Пален, другой возглавляли Николай Зубов и Беннигсен. Состоявшие в сговоре офицеры караула без осложнений пропустили пришедших.

Первыми со шпагами в руках в спальню царя ворвались братья Зубовы и Беннигсен. Беннигсен, не глядя на монарха, произнес: «Государь, Вы перестали царствовать. Александр — император. По его приказу мы Вас арестуем».

Вскоре ворвалась еще одна группа заговорщиков. Павла I окружили тесным кольцом, толкали, оскорбляли. Огромный детина, зять А.В. Суворова Николай Зубов нанес золотой табакеркой царю удар в висок.

Павел Петрович упал, на него набросились, стали душить. Через мгновение все было кончено. «Русский Дон Кихот», как назвал его Наполеон, испустил последний вздох.

В официальном сообщении будет сказано, что государь скончался «от апоплексического удара».

Старший сын Павла I цесаревич Александр в ту ночь находился в своих покоях в Михайловском замке. Наследник престола не раздевался, ждал известий, молился. Через полчаса после убийства царя туда просто ворвался граф Пален. Появление петербургского военного губернатора напугало. Что скажет? То же, что услышал, повергло Александра Павловича в ужас: его отец умер! Значит — убит.

Весть ошеломила, на какое-то время сознание затмилось. Из оцепенения нового царя вывел все тот же Пален. Грубо подошел, схватил за плечо и бесцеремонно заявил: «Хватит быть мальчишкой! Извольте царствовать!». Вскоре успокоился, вышел на крыльцо к стоявшим семеновцам и преображенцам, которые нестройными голосами прокричали «Слава царю!». Затем вместе с супругой поехал в Зимний дворец. Монарху еще не исполнилось и 24 лет…

Император Павел I родился 20 сентября 1754 года в Петербурге, взошел на Престол Государства Российского после кончины своей матери Екатерины II 7 ноября 1796 года, царствовал четыре года, четыре месяца и четыре дня и был убит в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Официально же было объявлено, что он скончался от «апоплексического удара», хотя ни для современников, ни для потомков не составляло особого секрета, что Помазанник Божий был насильственно умерщвлен группой заговорщиков.

Версия о естественной смерти правнука Петра I несколько десятилетий была в ходу и власть предержащие долго не рисковали сказать правду о том злодеянии. Подобное признание неизбежно скомпрометировало бы другого Императора (1801-1825), сына убиенного – Александра I, носившего титул «благословенного».

При «благословенном» никаких следственных действий не предпринималось, и никто не был наказан. Случились некоторые отставки и перемещения в высших петербургских коридорах власти, но они никак не обосновывались участием конкретных лиц в цареубийстве.

После смерти Императора Павла Петровича в «обществе», т.е. в столичных салонах, безраздельно возобладало мнение, что исчезновение Павла Первого – «великое благо», что его смерть — «счастье» для России, так как покойный был «явно не в своем уме». Некоторые выражались ещё определеннее – «он был сумасшедшим». Русское дворянство и в первую очередь его высший слой – аристократия, радовались гибели Самодержца так, как будто страна освободилась от иноземной оккупации. В день после Цареубийства, 12 марта 1801 года, в Петербурге уже к шести часам вечера невозможно было отыскать ни одной бутылки шампанского; всё было выпито под восторженные улюлюканья в особняках столичной знати. Отвратительно в данном случае то, что подобная «радостная оргия» происходила в столице Православной Империи в дни Великого Поста, за двенадцать дней до Пасхи!

Это был уже второй случай в русской истории, когда элита – дворянское сословие – радостно приветствовала смерть законного, легитимного Государя.

Первый раз подобный приступ корпоративного затмения сознания случился летом 1762 года, когда был свергнут с Престола, а затем убит отец Павла Император Пётр III. Тогда тоже никто не был наказан, а убиенный был признан «сумасшедшим» и данный «диагноз» поставили те, кто словом или делом участвовал в страшном преступлении – Цареубийстве.

Екатерина II, переступив через труп своего венценосного супруга и, отстранив от всех видов на престол сына Императора Петра III восьмилетнего Павла Петровича, сделалась «державной владычицей». Обладая острым и практическим умом, «Матушка-Императрица» положила немало стараний для дискредитации погибшего нелюбимого супруга, укрепляя тем свой статус и утверждая за собой историческую роль «спасительницы России». Именно екатерининский вариант оправдания страшного греха – соучастия в двойном преступлении — и стал той поведенческой «моделью», с которой была снята «копия» убийцами Павла I, их менторами и многочисленными защитниками.

Екатерине потомки обязаны и тем, что именно она пустила в обращение сплетню о том, что сын Павел рожден ею не от законного супруга. Потом по этому поводу было написано невероятно много, но никто ничего нового не узнал и никаких «документов» не привел. При этом всегда затемнялся или замалчивался общеизвестный факт: удивительное портретное сходство Петра III и Павла I. Конечно, это не есть безусловное доказательство, но все-таки оно куда значимее, чем разгадывание безнадежной шарады: кто «на самом деле» отец Павла: Лев Нарышкин, Сергей Салтыков или кто-то ещё.

Почему Екатерина II писала о том, что супруг «не имел никакого отношения к рождению сына» понято: надо же было как-то оправдать свое воцарение. Ведь фактически она являлась самозванкой, прекрасно то понимала, и все годы своего правления эта мысль не давала ей покоя. Будучи умной, циничной, расчетливой и глубоко аморальной «Екатерина Великая» не могла чувствовать себя спокойно, пока существовал якобы «неизвестно от кого» рожденный сын Павел. Он служил живым укором и постоянной угрозой. Слава Богу, «великая Государыня» не рискнула физически устранить его, однако мысль о лишении Павла видов на Корону занимала её многие годы. Именно из окружения Екатерины и вылетали сплетни о том, что Павел Петрович — «ущербный», «слабоумный», хотя на самом деле никаких оснований для подобных умозаключений не существовало.

Нелицеприятные оценки стали господствующими и «бесспорными» на последующие двести лет! Поразительно, но даже представители медицинской корпорации оставили свой след в «Павловедении». Существуют работы, в которых, на основании анализа исторических анекдотов, делаются широковещательные выводы, ставятся медицинские диагнозы!

Император Павел I правил недолго, но за время его царствования случилось немало примечательного и знаменательного. Навеки русские армия обессмертила себя великими воинскими победами. Под командованием адмирала Ф.Ф. Ушакова (1744-1817) русские заняли остров Корфу. Войска же под командованием фельдмаршала А.С. Суворова (1729-1800) совершили весной 1799 года свой блистательный Итальянский поход, овладели Миланом, Турином, Римом, Неаполем. Затем был не менее легендарный Швейцарский поход, когда русские войска совершили невозможное: осенью 1799 года переправились через непреступные Альпы на Север, в долину Рейна. За эти подвиги Павел I присвоил А.С. Суворову звание генералиссимуса (1799).

Именно при Павле Петровиче появились два важнейших акта: «О Престолонаследии» и «Учреждение об Императорской Фамилии», вводившие строгий порядок наследования Престола по праву первородства в мужском колене и устанавливающие иерархию в степенях династического родства. Они просуществовали с незначительными дополнениями до самого падения Монархии в 1917 году.

Серия законодательных мер существенно изменила положение дел в армии. В Петербурге была основана Медико-хирургическая академия, а в армии введены штатные должности врачей. Появились воинские уставы для всех родов войск; введена дисциплинарная и уголовная ответственность офицеров за сохранение жизни и здоровья солдат; было строжайше запрещено командирам использовать солдат в качестве рабочей силы в имениях.

Впервые в Российской истории (да и не только в российской) «нижние чины» (унтер-офицеры и солдаты) в армии получили законодательно оформленное право награждения орденами (Анны и Иоанна Иерусалимского). Кроме того, ограничены телесные наказания, введены отпуска для нижних чинов (28 дней в году), под страхом смерти запрещена невыдача солдатского жалования; в каждом полку учреждены лазареты; для увечных воинов и прослуживших более 25 лет солдат установлены пенсии с предписанием содержать таких лиц в особых инвалидных гарнизонных ротах; умерших и погибших солдат требовалось хоронить с воинскими почестями.

Заботами об армии и воинстве Императора Павла Россия обязана появлением некоторых предметов воинского обихода, сохранившимися по сию пору. В качестве зимней экипировки появились длинные суконные шинели (ранее существовали только мундиры), а для часовых — овчинные тулупы и валенки.  

Впечатляющими являлись и иные законодательные меры Императора Павла I. Им создана российская орденская система, учрежден Лесной департамент, ведавший рачительным использование лесного хозяйства, учреждены казачьи пограничные разъезды — фактически пограничная стража, образована «Соединенная российско-американская компания» по освоению Аляски и Калифорнии, началось строительство Казанского собора в Петербурге.

Немало и других дел и начинаний связанно с именем Императора Павла: от указа 20 июня 1797 года о размножении картофеля в России, до установки в центре Петербурга, на Дворцовой площади, в нижнем этаже Зимнего Дворца «желтого ящика», куда каждый желающий, вне зависимости от рода и звания, мог опускать свои просьбы и жалобы. Ключ от этого заповедного ларца хранился у Императора, и он ежедневно вынимал корреспонденцию на свое имя и внимательно всё прочитывал, и часто принимал меры. Все, кто нарушал закон, порядок и правила благочиния, мог в любой момент ждать царской кары. Это была невиданная ранее форма общения Самодержца со своими подданными, мера, которая не могла не вызвать возмущение у чиновников всех, но особенно высших рангов.

При Павле Петровиче 5 апреля 1797 года был издан указ, ограничивавший барщину тремя днями и запретивший крестьянские работы на помещика в воскресные дни; была запрещена продажа крепостных одной и той же семьи порознь. Впервые Царь попытался регламентировать отношения между помещиком и крестьянином. Опять же впервые за весь имперский период крестьяне получили подобие гражданских прав: они обязаны теперь были присягать на верность Императору «как любезные подданные», чего ранее не наблюдалось.

Павел Петрович ощущал себя «отцом всего народа русского» и стремился заботиться о благоустроении всех, а отнюдь не только о благоденствии дворянского сословия, о нуждах которого так горячо пеклась до него Екатерина II, а после — Александр I. Если говорить ясно и определенно, то не подлежит сомнению одно: убийство Павла Петровича стало делом дворянской корпорации, отождествлявшей свои узкие сословные интересы с интересами всей России.

Правление императора Павел I, бурное и яркое, являлось важной вехой Отечественной истории и трудно усомниться в том, что если бы не трагические события 11-12 марта 1801 года, то история России развивалась бы во многом совершенно иначе.

Александр Боханов

Яндекс.Метрика